Вход на сайт / Регистрация RSS Контакты
Дискуссионный клуб » О превращении драконоборцев в драконов

О превращении драконоборцев в драконов


Часть 1. Богоборчество как форма толерантности

«Наказание гордому – его падение,
а признаком оставления его
от Бога есть умоисступление».
Святитель Иоанн Лествичник

Из Библии мы знаем, что древо познания добра и зла представляло приоритет Бога в решении за человека – что такое добро и зло. Мы также знаем, что первая революция произошла еще в раю, когда наши прародители, соблазнившись лукавым предложением «стать как боги», вкусили плод от древа познания. С тех пор революционеры всех мастей маскируют свои богоборческие проекты идеями свободы, равенства и братства.

Авторы таких проектов, пораженные патологической гордыней, нисколько не сомневаются в том, что именно они должны решать кому жить, а кому умирать. Это и есть умоисступление – распоряжение чужими жизнями ради лживых лозунгов. Имейте в виду, если в «новой замечательной» социально-экономической концепции о нравственности ни слова, значит будут рубить головы, бомбить «Градами» или «Стелсами», взрывать или топить. Конечно, ради свободы, равенства и братства.

В последние десятилетия составной частью очередной мировой революции – глобализации, стало уничтожение части населения планеты ради «нового мирового порядка». Мировоззрение остальных перекодируется массированной ревизией и фальсификацией истории, как например, уравниванием нацизма и сталинизма, продвижением социального расизма под видом «новой» экономической политики, навязыванием ЛГБТ-технологий в качестве норм половых и семейных отношений. Перекодировка сознания ради согласия общества с ложью, социальным расизмом и содомом ныне красиво именуются толерантностью.

Появилась плеяда апологетов толерантности, визитными карточками которых стало постоянное лягание «советского мышления», «массовых кровавых сталинских репрессий», напоминание о «гордости за легионеров СС», неуемное восхищение еретическими социально-экономическими теориями, будь то марксизм или неолиберализм, сетования на «неготовность народа» к жизни в условиях «свободы и демократии». Такие вот толерантные словоблудия и должны по замыслам революционеров-глобализаторов составлять основную тематику публичного дискурса, погружаясь в которую, общество сможет освободиться от религиозных нравственных оснований. Ложь многократно пропущенная через сознание общества постепенно стирает у многих нравственные идеалы и заменяет их идолами, превращая драконоборцев в драконов.

Любые попытки внести в публичный дискурс вопросы возрождения религиозной нравственности даже без привязки к самим религиям, вызывает богоборческие истерики, злобу и умоисступление. Это и понятно, ни один глобализаторско-революционный проект не будет воплощен до тех пор, пока в сознании людей преобладают или сохраняются религиозные нравственные ценности. И среди мировых религий особую ненависть у глобализаторов вызывает ортодоксальное христианство – Православие, религия духовной любви, смирения своих греховных страстей и милосердия. Причина ненависти понятна, разве можно построить однополярный мир, если рядом проповедуются духовная любовь, смирение алчности, сластолюбия и властолюбия, да в придачу - милосердие к сирым и убогим?

Разрушение христианской нравственности, как исторической традиции приводит к многочисленным попыткам создать «гуманистическую» нравственность на основе научных концепций, под которыми нет никаких духовных оснований, кроме «научного» атеизма. Однако атеизм – это не просто неверие в Бога, это языческая идеология, не имеющая никакого отношения к науке, по простой причине – нет ни одного научного доказательства небытия Бога.

Любая научная концепция есть лишь бледное подобие истины и ее реализация ради блага людей должна быть ограничена религиозной нравственностью. Иначе, новая Хиросима неизбежна. Вот только атеисты, ставшие на путь богоборчества, плевать хотели на религиозную нравственность! Может ли атеист быть нравственным человеком? Атеист может, а вот богоборец, пусть даже и с энциклопедическими знаниями, нравственным быть не может. Потому что борьба с Богом есть борьба с добром и такая борьба превращает богоборца в настоящего дракона.

Драконоборец, считающий, что он способен сам решать, что есть добро и что есть зло, сам становится драконом – без религиозной нравственности стирается грань между добром и злом. Поэтому не случайно в деятельности глобализаторов огромное место занимает стирание христианской нравственности и назначение языческих идолов в качестве «общечеловеческих ценностей», а экуменизма – средством замещения истины ересью.

Главное отличие нравственного ученого от богоборца в том, что нравственный ученый ищет истину, а богоборец ее назначает. Нравственный ученый предполагает, что истина в вечности и наряду с поисками научных теорий, ищет свидетельства вечности. Ищет, хотя и понимает, что научными методами вечность познать невозможно. Поэтому не случайно многие ученые приходили к Богу в процессе своих научных исследований. И многим из них давалось откровение, которое на момент его получения не имело понятных логических объяснений.

Богоборец, как раб собственной гордыни, не мучается никакими сомнениями, он назначает истину сам и прикладывает титанические усилия для «встраивания» фактов в свою истину. Если факты не желают «встраиваться» их можно объявить неправильными. Помните, как богоборец Маркс придумал «азиатский способ производства» для всего, что не вписывалось в его формационную концепцию, а Нобелевский лауреат Ф. фон Хайек убежденно доказывал, что бедность – закономерное явление и необходима для общественного блага (!). И Маркс и фон Хайек – богоборцы, реализация их «концепций», лишенных религиозной нравственности, привела к гибели многих людей. Опять же, ради свободы, равенства и братства.   

А как нас интегрировали полтора десятка лет, помните? Концепцию и программы интеграции готовили самые настоящие «исследователи» и «специалисты», оценивали «эксперты», обсуждали «аналитики», все было сделано с огромной претензией на научность. И что в итоге? Тихие похороны концепции интеграции, несмотря на всю ее «научность», русские в массе своей, почему то не захотели ассимилироваться, даже несмотря на то, что ассимиляция была замаскирована красивым словом «интеграция». Тогдашние интеграторы так и не поняли сути русской души – они попытались насильно заменить в ней православные духовные ценности латышскими культурными ценностями. Русские на такой обмен никогда не пойдут, а те, кто пойдет – они не русские.

Русский человек одновременно житель неба и земли, и небесное в земной жизни для него - выше земного. Только в этом случае он русский, независимо от его национальности. Святая Русь – это не сообщество святых, а собрание грешников, которые устремлены к небесному. И пока таких грешников большинство, будет и Святая Русь, когда большинство начнет считать себя святыми – Русь постигнет судьба Византии. В этом сила русского духа, даже в тех случаях, когда его носители считают себя неверующими в Бога людьми. Вот почему на Руси так и не родилось ни одной богоборческой концепции.   

Другое дело Европа – светоч научного знания, локомотив секуляризации общества! Европейская богоборческая мысль на протяжении всей истории рождала социальные концепции, которые многих современников приводили в восторг дьявольской простотой достижения всеобщего счастья. Правда не всех, некоторых не желающих восторгаться, приходилось отправлять на гильотину, опять же, ради счастья остальных людей.

Одна из таких концепций была создана Жаном Жаком Руссо - «Социальный контракт (общественный договор)» (1762) и нашла самое прямое практическое применение в борьбе за свободу, равенство и братство. Давно подмечено, что самые человеконенавистнические идеи во многих случаях создаются самыми образованными людьми своего времени и всенепременно ради свободы, равенства и братства. Вот и мыслителям эпохи Просвещения казалось, что новый общественный порядок может быть построен исключительно на логических началах. Просветители ненавидели религию и были уверены, что не религиозная нравственность, а научное знание способно обеспечить свободу и процветание наций.  

26 июля 1790 года один из главных вождей Великой Французской революции – Марат, обратился к народу с конкретным предложением: «Пять или шесть сотен отрубленных голов обеспечили бы нам спокойствие, свободу и счастье». Обратите внимание, уже появились те, кто не пожелал признавать «просветительскую» концепцию революционеров. Пока их пять-шесть сотен, правда, всего через полгода Марат придет к выводу, что для обеспечения всеобщей свободы и счастья этого слишком мало; в декабре 1790 года он писал, что, «возможно, потребуется отрубить пять-шесть тысяч голов, но если бы даже пришлось отрубить двадцать тысяч, нельзя колебаться ни одной минуты». И всего через полтора года пришлось создавать целую систему «революционного правосудия» или, вернее, массового террора, а Марат в издававшейся им газете «Друг народа» стал требовать уже 200 тысяч голов. 

Тем временем, интеллигентные французы гордились своим богоборчеством и устраивали народные сборища для популяризации среди рабочих и крестьян богоборческих политических теорий Руссо, его единомышленников и учеников. В глазах интеллигентов Руссо представлялся неопровержимым авторитетом. Достаточно сказать, что, требуя для Людовика ХѴI-го смертной казни, Сен-Жюст и Робеспьер в своих обвинительных речах ссылались на «Социальный Контракт» Руссо. Что же нужно было в нем написать, чтобы твой труд был объявлен истиной, определяющей кому жить, а кому умирать?

Часть 2. Твоя жизнь – условный дар государства

«Отродье змеиное, как можете вы
 говорить доброе, будучи злы?».
(Мф. 12:34)

Идейной основой, «научной» концепцией кровавой вакханалии, получившей название Великой Французской революции стало сочинение Жана Жака Руссо «Социальный Контракт». Например, Робеспьер всегда держал его у себя на столе в дорогом бархатном переплете и постоянно справлялся с ним при осуществлении своих революционных идей. Так же поступали и другие вожди Французской революции. Главное и существенное содержание этой книги составляет довольно обстоятельное изложение демократической теории происхождения, развития, характера и конечных целей гражданского общества или государства.  Вот они богоборческие идолы – демократия, свобода, гражданское общество, ради призрачного воплощения которых, нужно уничтожить часть собственного народа, причем не только явных врагов.

«Система революционного правосудия, - пишет В.Г. Ревуненков в «Очерках по истории Великой Французской революции», - исходила, во-первых, из того, что наказывать следует не только активных врагов революции, но и тех, кто в силу своей темноты и несознательности проявлял безразличие к республиканскому делу. Самой «престижной» была тогда казнь посредством выдающегося революционного изобретения - гильотины. Она, как и другие тогдашние казни, совершалась публично, при большом стечении зрителей, что уже само по себе было жестокой терроризирующей мерой. И только посредством гильотины было публично обезглавлено не менее 17 тысяч человек, среди которых оказались, в частности, величайший ученый той эпохи Антуан Лавуазье и выдающийся французский поэт Андре Шенье. Казнили даже безразличных!

В «Социальном Контракте» Руссо отвергает державность королевской власти; на её место он ставит державность народа. Народ, как сумма отдельных членов известного государства, есть истинный суверен, - и он один имеет право устанавливать образ правления в государстве и издавать законы, ибо закон и есть ни что иное, как общая воля народа, преследующая общее благо. И действительно, там, где вся полнота власти принадлежит народу, как например в Латвии, все делается во имя и на благо народа. Разве не так?

Отношение государя к народу и обратно не определяется никаким договором; народ только поручает своему государю известную власть; а потому если народ найдет нужным, ради общего блага, он не только может уменьшить власть не оправдавшего его доверия государя, но может и совершенно отнять ее у него и передать другому лицу или даже - как в республике - многим лицам. Отсюда ясно, что как правительства вообще, так и государи в частности, подлежат суду народа, должны давать ему отчет в своих действиях и могут быть лишаемы своих тронов, если народ найдет их недостойными занимать таковые.

Ну и чем скажите, данные положения отличаются от тех, по которым мы живем сегодня? Да ничем! Народ у нас тоже выбирает, назначает, доверяет, народ даже судит и что в итоге? Две трети этого самого народа живет на грани бедности. Интересно, не правда ли, выбирает, назначает, заменяет, одним словом следует науке и … бедствует. Видимо, объяснение может быть только одно - народ сам желает бедствовать! 

Что касается членов рационально устроенного государства, то все они, по мнению Руссо, одинаково должны пользоваться свободою и равенством. Даруя народу эти блага, законодательство только возвращает людей к их естественному праву и их естественному состоянию, ибо люди рождаются свободными, равноправными и непорочными. Только по отношению к законодательству изменяется положение членов государства: как законодатель и участник в верховной власти, каждый член государства есть гражданин; как обязанный повиноваться законам, при его же участии составленным, он - подданный.

Все правильно, деньги здесь совсем ни при чем – каждый свободен делать, то что он хочет, хочет работает, хочет нет. Все равны в получении образования, медицинских услуг, жилья и бедные и богатые, ведь у нас - равенство прав! Вот, оказывается какая замечательная система – демократия свободы! Правда всегда найдется некто Ф.М. Достоевский, который со злой иронией напишет: «Очень хорошо-с, что такое Liberte? Свобода. Какая свобода? – Одинаковая свобода делать все что угодно в пределах закона. Когда можно делать все что угодно? Когда имеешь миллион. Дает ли свобода каждому по миллиону? Нет. Что такое человек без миллиона? Человек без миллиона есть не тот, который делает все что угодно, а тот, с которым делают, все что угодно».

Вот почему так важно постоянно народу объяснять, в чем его счастье. А народное счастье не в работе, достойной зарплате, доступном жилье или бесплатной медицине. Все это – тяжелые рецидивы «советского мышления». На самом деле народное счастье в свободе, равенстве братстве. Откройте газеты, включите теленовости, посмотрите в интернет – сколько там свободы и других замечательных демократических благ и никакого «советского мышления».  

Правительство есть только медиум или посредник между членами государства, как гражданами или законодателями, и членами государства, как подданными. Народ объявляет свою волю через своих представителей или депутатов, которые таким образом составляют народное собрание с законодательными или самодержавными правами, не допускающими никакого протеста, никакой апелляции. Да и какие могут быть протесты при власти народа! Вот в Латвии, например, нет никаких протестов, согласно опросам – большинство людей счастливы и даже уезжают в другие страны – рассказать о своем счастье. А правительство регулярно предлагает другим странам наш замечательный опыт латвийского успеха. И это несмотря на злопыхателей, которые утверждают, что весь латвийский успех сводится к жизни в перманентный долг – один отдаем, другой занимаем.

Принципы свободы и равенства касаются, по учению Руссо, всех сторон народной жизни - печати, слова, сходок, союзов и вероисповеданий, - за исключением только христианской религии, ибо в своем «Социальном Контракте» Руссо настойчиво требует изгнания из его рационально устроенного государства не только католичества, но и христианства вообще. Впрочем, Руссо еще не мог представить себе государство без всякой религии и потому он, упрекая в легкомыслии современных ему материалистов и атеистов рекомендует своим соотечественникам христианскую религию заменить «гуманистической» моралью.

И действительно, если невежество людское преодолевается просвещением, как были уверены энциклопедисты, то зачем религия? Вчера человек воровал, потом пошел учиться, окончил школу и больше не ворует. Видите, как все просто. А если в школьные годы ему еще и про ЛГБТ-технологии рассказать или про эвтаназию, да объяснить, что каждый имеет право сам устанавливать нравственные правила? Религия в этом случае – предрассудок, утверждающий, что у каждого есть греховные страсти, как например, славолюбие, сластолюбие, сребролюбие. Более того, христианство утверждает, что дух творит формы бытия. И это означает, что жадный не будет творить формы милосердия вокруг себя, а сластолюбивый не будет бороться за нравственность, как и славолюбивый не станет пропагандировать скромность во всем. Вот и спрашивается, зачем свободной и просвещенной личности религиозная нравственность? 

И наконец в своем политическом трактате, Руссо говорит о главном: «Если для государства полезно, что бы ты умер, то ты и должен умереть, потому что лишь под этим условием ты до сих пор жил в безопасности и потому что что твоя жизнь - уже не только благодеяние природы, но и условный дар государства». Кто будет решать – кому жить, а кому полезно умереть для государства? Ну конечно же власти, кто же еще, ведь нет никакого Бога, а значит и безусловного права на жизнь для каждого! И если правящая партия сказала надо – упал и умер, иначе какой ты патриот?

Во время террора «Социальный Контракт» всегда лежал на столе «Комитета благосостояния». Через два с лишним века идеи Руссо будут творчески переработаны и в некоторых странах появится подлинные сатанинские шедевры – сначала расовые законы в Германии, затем законы об эвтаназии в европейских странах.

Например, в 2012 году в Бельгии к эвтаназии прибегли 1432 человека. Около половины из людей, добровольно ушедших из жизни при помощи врачей, сделали это по психологическим основаниям. А ведь проблемы психологии можно преодолеть, но почему то не преодолели. Видите к каким «вершинам» можно прийти, если все делать по науке! Что касается перспектив эвтаназии, то все идет к тому, чтобы в конечном счете предоставить право государству решать - кому жить, а кому умирать, как и мечтал Руссо. И не надо Руссо обзывать нацистом или фашистом, он ученый, атеист с богоборческими наклонностями, пытался в своем трактате предложить научную модель организации общества на логических началах, без «религиозного мракобесия». Вы что, против логики?  

И. Карно в своей «Истории французской революции» писал: «Мысль порождает факт. Это до того очевидно, что почти возможно определить в событии 1789 года долю участия каждого из великих мыслителей предыдущей эпохи. Влияние двух из них преимущественно проявляется самым ярким образом. Сочинения Вольтера и Руссо - пишет Карно, - были евангелием для поколения, совершившего революцию». Уточним – евангелием сатаны, превращающим драконоборцев в драконов.

 «Просветители» создали новую идеологию, имевшую своим источником не господствовавшее ранее христианство, а агностицизм и материализм в его чистом виде. И практические смыслы этой идеологии лучше всего изложил Сен-Жюст: «Мы призваны изменить природу европейских государств. Мы не должны отдыхать до тех пор, пока Европа не будет свободной: ее свобода будет гарантировать прочность нашей свободы». А вы думали, что идею мировой революции придумал Маркс?

С тех пор европейские философы не отдыхают, да и как тут будешь отдыхать, если далеко не все освободились от образа Божия. Своими попытками заменить христианские нравственные основания общества научными концепциями, революционеры навязывают людям богоборческий бред под лозунгами свободы, равенства и братства. Зло продолжает рядиться в одежды добра, драконы пытаются предстать перед нами в образах драконоборцев.

Валерий Бухвалов, Dr.paed.

При подготовке статьи использованы следующие источники:

1. Ревуненков В.Г. «Очерки по истории Великой Французской революции» 1789-1814 гг. 3-е, доп. изд. СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1996.

2. Истинные причины первой французской революции

3. Блос В. История французской революции. Перевод с немецкого / Блос В. - С.-Пб.: Типо-литогр. "Энергия", 1906. - 461 c.

4. Бельгия следом за Нидерландами приняла закон о детской эвтаназии

5. «Это предельное беззаконие и предел греха»

<< Предыдущая Эту страницу просмотрели за все время 7753 раз(а) Следующая >>



 

Дискуссия

Aвторизуйтесь здесь, чтобы оставить Ваш комментарий