Каждый вернётся домой

Ирина Гарнис - Сборник стихов и прозы

Санкт-Петербург, 2013 год

---

ДЕНЬ ЭТО НОЧЬ

глядя в мир

*  *  *

Когда начинается утро, и вороны кричат в небесной бездне: «И-каар!.. Карра-а!», а птица с неизвестным названием хлопотливо бормочет в кусту: «Гот-гот-гот», когда слышен любой лёгкий шорох, и испаряется сырой ультрамарин, и небо вышито бледным мулине – тогда запрокинутое пространство тихонько касается тебя прохладными крыльями: «Передай дальше... Передай морю...» – и тает, источая свежесть озона, тонкий прозрачный ломтик луны...

Не спеши уснуть. Будь хоть недолго свободен.

Отпусти свои мысли на волю.

Время спит.

Птицы реют лениво и сонно,

они не падают, как самолёты.

А небо не спит никогда.

Воробьишко не сядет к тебе на плечо,

но он смотрит и видит тебя.

Ощути его быструю жизнь –

в лёгком комочке перьев бьётся горячее сердце.

Отдохни.

У людей, спешащих на работу, озабоченный важный вид.

У собак, спешащих поболтаться у озера, вид точно такой же.

Они пробуют радость на вкус.

Кошки знают, как медитировать.

Они достигают нирваны.

Они экономны в движеньях,

и ты не спеши.

Ветер играет в твоих волосах.

В ветвях деревьев играет ветер.

Песок просачивается в окна времён.

И вот, ты часть всего этого.

 

День будет длинным, как жизнь.

 

Ритм для весны

Среди голых неоживших деревьев под серым небом поставьте для меня ударную установку. Я буду отбивать ритм. У меня не очень хороший слух. Мне не вытянуть мелодию, я могу сфальшивить. Но я могу отбивать ритм. Нежный ритм весны. Я буду играть что-то из Битлз. «Мишел». Неспешно и мечтательно. И неспешно и мечтательно будет наступать весна. «Мишел, моя жемчужина...» Подчиняясь ритму, ваши шаги станут неторопливыми. Зимние глаза растают, и вы поднимете их вверх. Небо станет синим и чистым. «I love you, I love you, I love you...» – робкий свет заиграет на лицах, на земле, остывшей за вечную зиму.

На землю прольются тени. Тени деревьев, тени сирени...

Я отбиваю ритм.

Море вздохнёт и, улыбаясь, понесёт себя к берегу.

Оно станет тёплым, чтоб вы могли купаться в нём.

Успокоится злой ветер, и, как кот, приласкается, пушисто и нежно, о ваши лица. Всё выше и выше...

Мелодия взойдёт из ритма, как росток из земли.

Я расскажу о любви.

Как кто-то далёкий-далёкий поёт о любви, и у него перехватывает дыхание. Он далеко – и во времени, и в пространстве. Очень, слишком далеко. Он недостижим. А песня здесь и сейчас. Невидимые пальцы перебирают звуки, перебирают невидимые листья. Развёртываются почки, и листья становятся видимыми, подчиняясь песне любви.

Я отбиваю ритм.

Песня зовёт весну.

Всходят пугливые травы. Тихо, но в такт.

Ритму нельзя не повиноваться.

Уходит зима, уходят болезни.

 

Робкая весна побеждает могучую зиму.

«Дождь в мае» • акварель

 

Поезд

Может, вам случалось увидеть, как в ясный летний день по небу стремительно пролетает мерцающий призрак паровоза?

В далёкой дали где-то за лесом он садится и притворяется обычным поездом. И набирает пассажиров на маленьких глухих станциях...

От них пахнет туманом и одиночеством. Они хотят уехать.

Но, как люди говорят, от себя убежать нельзя.

Врут.

На этом поезде можно.

 

Маленький автобус

Ночной автобус

долго мчится вдаль.

Водитель устремлённо смотрит в точку

где сходятся прямые. Параллельно

они бегут.

Но где-то ведь сойдутся.

Достигнет цели маленький автобус.

Потеряны в пространстве пассажиры.

Они не спят,

отдав себя движенью.

И ночь глотает их мирок застывший,

как временной тоннель,

поток пространства...

Молчат в полях бездонных пассажиры.

Молчат в полях бездонных пассажиры…

 

Прищепка и флаги

Солнечное утро. Мороз. Мы топим печи! Я ступаю на яркий снег и иду за дровами. К сараям ведут смешные тропы. Их протоптали мои соседи и я. Мы, как звери, в поисках тепла инстинктивно стремимся к сараям. И цепочки следов выдают нас. Я беру в ладони ледяной замок, отпираю. Дрова пахнут. Нет, не лесом. Чем-то правильным и вечным. И это при том, что им всем предстоит сгореть в обыкновенной печке. Впрочем, печка у меня хорошая. Высокая, цилиндрическая, обитая листовым железом. Это печка-голландка. Её легко топить, и она отлично держит тепло. Хоть и выглядит довольно безобразно и бедно. Огонь разгорается, потрескивают дрова. Труба воет – хорошая тяга. В окне разгорается солнце. Запах кофе наполняет комнату. Урчит стиральная машина. Всё путём, я наслаждаюсь жизнью. Домашние цветы нежатся в солнечном уюте. На диване кувыркается кот. Из крана течёт ледяная вода. Огонь в печке хохочет. Я складываю выстиранное бельё в таз, вешаю на шею ожерелье из прищепок. Мне нравится эта игра. Во дворе натянуты веревки. Я встряхиваю полотенце, перекидываю его через верёвку и прищепляю по бокам прищепками. Вешаю цветастую наволочку, простыню, яркую футболку. Прицепляю их к верёвке, и они сразу начинают биться, рваться на свободу. Как флаги, они трепещут и развеваются, взлетают высоко. А я стою внизу, под ними. Ничтожная, суетная, глупая. Они презирают моё мещанское счастье, полощутся на ветру, счастливые, полные сил. Они умеют летать. Таз валяется на снегу – пустая скорлупа. Ожерельё мое больше не бренчит. Я разбазарила все прищепки.

 

«Ленинград» • акварель

 

Девочка и осень

– Ладно... Ладно.., – говорило вечернее небо.

Что-то вздохнуло и насыпало на дорожки сада красивых листьев.

С крылечка спустилась девочка.

Наступила на мягкие листья.

Вокруг неподвижно стояли деревья.

Не летал никто.

Девочка наклонилась к озябшим цветам.

– Умру... Умру.., – сказали цветы.

– Это осень, – поняла девочка.

 

Ван Гог

И поднимался ветер. И наступало безветрие. Где-то хлопали ставни. И слышалась пьяная песня. Светило солнце. Потом светила жёлтая луна. Парочка подвыпивших влюблённых уходила в поля. Цвели цветы и стояли деревья. И всё это было вместе и порознь.

И это было – и менялось, и продолжалось.

А он, не жалея красок, торопливо писал картины.

Он рисовал то, что происходило на самом деле.

 

Стулья

Ночь. У окна стол. За столом стоят стулья и смотрят в окно. Они такие несовершенные. Один большой, у второго спинка меньше, и сам он ниже. У них сиденья – зады. У них четыре ножки, но они не могут поскакать на них. Присев, стоят у стола, напряжённо уставившись в закрытое занавеской окно. Стоят, всем своим видом являя ожидание.

Не шевелятся даже.

Хотя, вряд ли бы мне понравилось, когда б они начали шевелиться.

«Ночь» • акварель

Умный

Вот кот умный. Кот вот не думает, что снимаешь когда розовые очки, то можно и всё лицо вместе с ними отлепить. Или – а интересно, как будут выглядеть в моём рту пластмассовые зубы? И не станет кот представлять себе, что наша жизнь может быть подобна залу ожидания или ещё какой-нибудь такой хрени. Нет. Кот умный. Вот он смотрит на выключенный телевизор, он неспешно подходит к нему вплотную, заходит сзади – вникает. Затем в чудесном трансе уставляется в потолок. Или часы. Вот они висят на стенке, круглые, большие. У каждой стрелки своё время круга. Кругами заполнена вся комната, но стрелки игнорируют круги вне своего поля деятельности, и те остаются незамеченными. Кот опять зачарованно глядит в потолок. На потолке ничего нет.

Но кот – умный.

Котам посвящается

Кот в гармонии со Вселенной,

Сквозь него струится эфир.

Он свободный, он совершенный –

Наслаждаясь, он смотрит на мир.

 

Он сидит на окне, наблюдая,

Ветра песню и чаек полёт.

Он не думает, он просто знает

Тайну жизни, в которой живёт.

 

Но вот, упрямая зараза,

Пьёт воду лишь из унитаза.

 

Муза Морфей и я

Устала, наверно. Бывало раньше, только ночь, уже лежишь, засыпать пора, и вдруг – как подкинет тебя! Вскакиваешь, не попадая ногами в тапочки, ищешь бумагу, ручку, зажигаешь безжалостный свет – и пишешь. Пишешь!

Потому что вдруг прилетело к тебе...

Иногда идея, иногда пара строк, и вот они, прямо здесь – и что-то надо делать, чтоб удержать их. Ну и пошло-поехало! Какой тут сон.

Ещё и опубликуешь прямо ночью. Очень даже!

Теперь не так. Вот ночь. Вот я. И вдруг... Прилетело!.. Вот оно, волшебное, непонятно-что-такое – неизвестно откуда, неведомо куда...

Ко мне-е-е! Да! Моё! Пришло.

Пара строк или картинка, чудесным образом выстраивающаяся прямо в моей голове в клип, в фильм, и всё это как-то независимо от моей воли, но я могу всё менять по ходу пьесы. Вот оно – чудо! Но я не включаю свет, не хватаю ручку. Мои тёплые лапы не шерудят у дивана в поисках холодных тапочек... Что же я делаю? Я улыбаюсь. Свернувшись в тёплой ракушке усталого тела, душа моя созерцает чудо, а мой насмешливый ум наслаждается. Потом, в дрёме, он раскроет сюжет, достроит его, изменит. И это будет замечательный сон, такой талантливый, какой только может присниться.

Мне в жизнь такого не написать. Я их смотрю. Бывают прямо-таки гениальные вещи. Только забываются они.

 

Почему бы это?

 

День это ночь

День это ночь. Суета и неправда. День это сон, мишура.

День это ложь.

День грешно длить.

Ночью открывается небо.

В бесконечной глубине звёзды и простор времени.

Выходит луна, пылающая прохладой,

и ищет во тьме космоса маленькую точку.

Точка сокращается. Маленькая алая точка. Твоё сердце.

Луна заглядывает в глубину точки...

И вот, ты спишь...

 

Оглавление

• Читателям, предисловие от редакции
• День это ночь, глядя в мир
• Одинокий велосипедист, заметки у моря
• Однажды, волны реальности
• Лодка, над волнами реальности
• Синица, лирика для двоих
• Ночная вода, размышления - и не только
• День гомона птиц, лирика

Сборник подготовлен и издан редакцией литературного журнала «Бродячий заяц» (Санкт-Петербург) ISBN 978-5-905427-06-0

Составитель, редактор, дизайнер и автор вступительной статьи О. Зверлина.