Памяти Лиепайского судоремонтного завода Тосмаре

---

Строительство тяжёлых корпусов из красного кирпича Лиепайского судоремонтного завода в Тосмаре началось одновременно с масштабными работами во всем военном порту. Тогда он так и назывался – Мастерские военного порта, и сохранял это название до 1938 года.

В том месте, где теперь в гигантских кратерах (доках) обновляют корабли, первый ком земли был вынут лопатой 20 августа 1896 года.

Большой док, водоизмещением в 94 тысячи тонн, предназначался для ремонтов крейсеров и кораблей-броненосцев, которые тогда ещё называли дредноутами. Меньший док, водоизмещением в 83 тысяч тонн, предусматривалось использовать для ремонтов канонерских лодок и морского военного транспорта.

Через пять лет, 12 августа 1901 года, к этому месту уже причалила яхта Николая II, и император, пройдя по обсаженной молодыми липками аллее, сохранившейся до сих пор, смог осмотреть корпуса только что построенного завода. Царю и дворцовой знати, членам Санкт-Петербургского Царского технического общества, российским и зарубежным вельможным особам было, на что посмотреть.

Большой сборочно-монтажный цех был запроектирован как колосс из красного кирпича с отодвигаемыми воротами из броневой стали. Через эти ворота из цеха можно было выводить даже небольшие буксиры и катера целиком со всеми мачтами. Только после Второй Мировой войны, когда завод стал 29-м судоремонтным заводом Министерства обороны СССР, ниша этих огромных ворот была «рационализирована» – в неё вмонтировали двухуровневую пристройку с конторскими помещениями.

Торцевой фронтон цеха, так же как и архитектурно-художественные фасады других главных производственных объектов, выраженно перегружен архитектурными деталями. «Рыхлость» плоскостей, их декоративность изваяны из углублений, выступов и других манипуляций с кирпичной кладкой, причём использовались кирпичи различных профилей.

Фантастически богатые украшениями поверхности свидетельствуют о выдающемся умении мастеров-каменщиков. Они приезжали в Либаву целыми артелями, кто из Пензы, кто из Саратова, кто ещё откуда-нибудь. Также они демонстрируют своеобразное понимание простым человеком имперского стиля, ибо ни в одном проектном чертеже подробных решений внешнего декора не приведено – украшение стен было отдано на откуп вольной фантазии мастеровых.

Рабочие завода в августе 1925 года перед началом монтажа понтонного моста для Риги.

Несмотря на сухо утилитарный производственный характер и здания большого сборочно-монтажного цеха, застройки всего завода, архитектурно-художественное оформление находит продолжение также в интерьерах зданий. Оно проявляет себя порой в неправильных пропорциях внутренних помещений, которые создают общую функциональную ясность среды. Ещё – в чувстве простора, которое персонифицируется в виде иллюзорного наслаждения свободой, ибо развеивает реальное ощущение от нахождения на закрытой территории.

Эта иллюзия достигается с помощью увеличенных размеров помещений, с помощью освещения, с помощью чередования карминно-красного кирпича и деталей, окрашенных в серый цвет моря. Конструктивные элементы и архитектурные детали, станки разнообразнейших размеров и конфигураций, элементы трансмиссии, а также покрытие полов из многоцветных глазурованных шамотных плиток ощутимо разделяют тот самый масштабный простор и создают приспособленное для работы и психологически уравновешенное, комфортное пространство.

Покрытие крыши всего большого сборочно-монтажного цеха состоит из стеклянной черепицы, хотя черепицей эти квадратные листы из закалённого стекла толщиной в 1 сантиметр и длиной стороны в один метр назвать трудно. Все элементы крыши собраны и держатся в месте арматурной конструкцией из кованого чугуна, характерный изгиб ей был придан при температуре 180 градусов. Естественный дневной свет даже в условиях шума станков и дыма в целом создавал настроение возвышенной торжественности. Здесь уже можно было сказать – работа как праздник.

Однако позже выраженная монолитность цеха была безжалостно разрушена во имя советского производственного священного идола – социалистического плана – посредством примитивного внедрения «современных» технологий. Всё больше запутывались между собой трубопроводы и кабеля; огромные, славящие коммунистический труд плакаты всё больше загромождали пространство, трёхцветный кафельный пол латался обычным бетоном...

Однако в августе 1901 года, во время визита императора, в цехах завода ещё блестело только что поставленное, новейшее оборудование. Например, только что привезённый из Германии токарный станок для обработки очень длинных деталей. Длина его направляющих достигала 30 метров, и он предназначался для вытачивания главного вала судна, к которому крепился ходовой винт. Этот станок можно было увидеть в работе ещё пятнадцать лет назад. В сборочно-монтажном цехе имелись и другие чудеса техники своего времени: изготовленные в 1898 году в Санкт-Петербурге продольно-строгальный станок, строгальный станок для изготовления конических шестерён, горизонтальный строгальный станок.

К сожалению, все эти архаично оформленные станки не сохранились до нашего времени. Однако, несмотря на их внушительный рабочий стаж, все они использовались вплоть до девяностых годов прошлого века, поскольку славились безупречной и высокой точностью и удобством в обслуживании. Между тем, прототип имевшегося на заводе токарного станка с суппортом можно было встретить уже в первой четверти 19 века в Англии, на фабрике, основанной основоположником металлообрабатывающих станков Г. Модслеем. Установленный в 1898 году на заводе в Либаве токарный станок с суппортом для обточки металлических деталей размером 2 х 5 метров уже тогда был редкостью. Позже станки такого типа полностью были вытеснены карусельными токарными станками, и имеются основания считать, что на заводе в Тосмаре совсем недавно – в 1995 году – «умер» последний токарный станок с суппортом в Европе.

В другом цехе завода Николай II в августе 1901 года мог увидеть, как шипя и выбрасывая струи горячего пара, трёхтонный молот расплющивал раскалённый металлический брус, как какую-нибудь церковную свечку. Время от времени в облаках пара и угольной пыли мелькала зашнурованная в кожаный фартук внушительная фигура кузнеца Риекстыньша… В двадцатые годы у парового молота появился конкурент – пятитонный агрегат для ковки судовых паровых котлов.

С момента царского визита среди ветеранов тосмарского завода ходит легенда о царских золотых часах, крышку которых кузнец закрыл обухом парового молота.

В 1904 году эти станки были использованы для изготовления деталей для строительства и монтажа первой в России подводной лодки. На них же изготавливались детали для кораблей 2-й эскадры флота Тихого океана, которая в октябре 1904 года ушла из Либавы на восток, в Тихий океан, держа путь на Цусиму, откуда ей уже не было суждено вернуться.

В двадцатые и тридцатые годы двадцатого века на исторических станках обрабатывались узлы первых латвийских самолётов, производились железнодорожные вагоны, был изготовлен первый металлический понтонный мост, десятки лет после этого соединявший берега Даугавы в Риге, ветрогенераторы и сельскохозяйственные машины.

Ныне тосмарский судоремонтный завод с точки зрения культурного наследия, к сожалению, выглядит как неважно оплаканный покойник. Его «добила» лихорадочная и варварская порезка оставленных российским флотом подводных лодок, когда в могилу вместе с субмаринами «ушли» и исторические токарные станки. Свою лепту в уничтожение завода внесли и приключившиеся в его истории «времена землемеров», в результате чего завод оказался разделён на две части.

В свое время комплекс лиепайского судоремонтного завода со всеми доками, монтажными цехами и историческими станками в них предусматривалось включить в список технических памятников, охраняемых латвийским государством. Увы, из-за нашего собственного нигилизма и существующих везде дураков эта часть общего европейского наследия, можно сказать, в небытие.

Гунар Силакактыньш

irliepaja.lv